Французское правительство подготовило законопроект об отмене смертной казни

13 Ноября 1905

Нива,  

Министр юстиции Франции Гюйо Дессен в законопроекте об отмене высшей меры наказания указывает на то, что смертная казнь не соответствует современным нормам обращения с преступниками. Прежняя практика неправомерных расправ сменилась индивидуальным рассмотрением каждого уголовного дела, а наказания уступили место профилактике преступлений.

Кадр из фильма Джорджа Милиса. Франция, 1904 / Hulton-Deutsch Collection/CORBIS

Кадр из фильма Джорджа Милиса. Франция, 1904 / Hulton-Deutsch Collection/CORBIS

Министр отмечает, что за последнее столетие в мире явно просматривается тенденция упразднения смертной казни. В ряде европейских стран – Греции, Румынии, Италии, Норвегии и других – уже введен на нее мораторий. Там, где смертная казнь еще не отменена, к ней практически не прибегают.

Во Франции применяется следующая практика: во-первых, растет количество приговоров, включающих смягчающие обстоятельства, во избежание столь сурового наказания, во-вторых, уменьшается число казней вследствие широкого применения права помилования, принадлежащего главе государства.

Еще восемьдесят лет назад Ламартин (французский писатель, поэт и политический деятель – прим. Grandpaper) убеждал правительство отказаться от смертной казни: «Необходимо учить людей не бояться смерти, а уважать жизнь! Неужели общество и преступник будут вечно смотреть друг на друга, дожидаясь, кто из них первый прольет кровь? Начните первыми и не опасайтесь последствий. Общество держится не на страхе смерти, а на незыблемости своих законов!»

Подводя итоги вышесказанному, французский министр утверждает, что смертная казнь, во-первых, недейственна – в странах, где она упразднена и заменена более мягкими наказаниями, количество преступлений не увеличилось. Во-вторых, в ней нет необходимости, поскольку государство в состоянии проводить профилактику рецидивной преступности. И, наконец, главный довод против высшей меры наказания – человеческая смерть непоправима, и бессмысленная жестокость казней не может быть последним доводом правосудия