Известный французский писатель Жорж Кларсен посвятил интересное исследование вопросу долговечности. Он сообщает о недавно умершей столетней француженке, которая была свидетельницей празднования в Париже победы под Йеной (1806). Все XIX столетие протекло на её глазах. Она до последних дней её продолжительной жизни пользовалась внимательным наблюдением знаменитого врача Мечникова, производившего свои наблюдения в парижском институте Пастера.
Мечников, как и его коллега – Лассек, убежден, что человек, переживший пятидесятилетний возраст, обычно умирает не естественной смертью, а, так сказать, от самоубийства.
Доктор Илья Ильич Мечников
Весь наш образ жизни неизбежно ведет к сокращению длительности человеческой жизни. Если бы мы избегали различных отравителей, в особенности алкоголя, мы могли бы значительно продолжить своё существование. Теория эта совпадает с выводами изданного в 1854 году сочинения Флурана: «Человеческая долговечность». По мнению Флурана, детство продолжается десять лет, первая молодость – до тридцати, вторая молодость – до сорока лет; зрелость длится до семидесяти лет, первая старость – до восьмидесяти пяти лет; остальные годы жизни Флуран относит к периоду второй старости.
Согласно воззрению знаменитого натуралиста Буффона, длительность человеческой жизни простирается не до семидесяти или восьмидесяти, а до девяноста или даже ста лет.
«Хорошо, — возражает Кларсен, — допустим, что человек создан для того, чтобы дожить до ста лет, но будет ли он от этого счастливее? Разве перспектива смерти не всегда будет стоять у него перед глазами? Человеку прирожденно чувство страха перед смертью, и эта болезнь усиливается у стариков тем больше, чем более утрачивает их жизнь свою ценность и склоняется к закату. Следует ли приписывать страх, возбуждаемый смертью, лишь понижению с годами жизненных сил организма? Исчезнет ли этот страх, если старик сохранит бодрость и пищеварение юноши? Я сомневаюсь в этом. Мечников может возразить на это, что науке нет дела до таких вопросов: её задача на службе человечеству состоит в том, чтобы увеличить длительность человеческой жизни».
Тем не менее, Кларсен считает весьма существенным разрешение вопроса, может ли человек сохранить жизнерадостность до столетнего возраста.
Жак Фино (французский политик – прим. Grandpaper) высказал весьма верную мысль: «Человек, не пользующийся счастьем, потерпевший неудачу в своем призвании, вовсе не жил». Но разве люди, собирающиеся дожить до ста лет, уверены, что карьера их сложится благоприятно? Правда, существуют старцы, сохраняющие до преклонного возраста всю свою жизнерадостность, как, например, всегда веселый Легувэ, но одно это исключение не может служить противовесом обычному телесному и умственному упадку, в который впадают ослабевшие, постоянно недомогающие, состарившиеся люди.
При спокойном и регулярном образе существования здоровый человек может пользоваться и в старости многими благами жизни. Избавление от страстей и неосуществимых порывов само по себе составляет немалое благо. «Чтобы быть счастливым, надо пребывать в неизвестности», – говорится в популярной басне. Но и такого рода благополучиями могут пользоваться только вполне обеспеченные люди. Бюффону, обитавшему в собственном замке «Монбар», легко было называть дряхлость «предрассудком». Совсем в ином положении оказываются люди, принужденные вести ожесточенную борьбу за существование. Такая борьба больше всего сокращает длительность человеческой жизни. Что за польза человеку, если ему удастся продлить до бесконечности свою нужду, отравляющую каждый миг существования?
Среди голодающих в деревне Чалково
Кларсен напоминает образное изречение Марка Аврелия: «Не все ли равно, три или пять действий было в пьесе, которая уже разыграна? Будем же исполнять свою роль до конца – и так хорошо, как только можем! Мы не должны ставить себе целью существования дожить до дряхлости, стать старыми, очень старыми и слишком старыми: нет, мы должны жить так, чтобы нашу смерть оплакали те люди, среди которых мы жили»
Поделиться: