Телеграф начал более или менее правильно действовать, и первые новости, какие он поспешил передать русским гражданам были вести о целом ряде реакционных действий и сообщений правительства графа Витте. Эти действия сводятся к репрессиям печати и безграничному расширению власти административной. В длинном обращении правительство доводит до сведения русских граждан, что все органы русской печати привлечены к законной ответственности у мировых судей, жалуется на то, что тон столичных изданий вышел из границ допустимого и возможного, а подробно рассказывает, с какой похвальной быстротой петербургская судебная палата пошла на встречу желаниям администрации, приостановив издание газет “Сын Отечества”, “Начало”, “Русь” и другие.
Это было первое применение нового закона о свободе печати. Такова печальная судьба русских свобод. Опубликовали манифест 17 октября о свободах и неприкосновенности личности и события 20-х чисел октября показали, насколько правительство способно выполнить свои обещания. Раньше при Сипягяных и Плеве обывателей били нагайками и кулаками, теперь русских граждан жгли, убивали и грабили. Нельзя не признать, что прогресс личной неприкосновенности остался громкой фразой, возбуждающей теперь лишь горький смех и жгучее негодование. Теперь провозглашенная свобода печати ознаменовалась приостановкой наиболее честных и чутких к барометру русского общественного мнения органов печати. Ясно, каким взрывом негодования встретит этот акт русское общество и народ.
Еще более тяжелое впечатление, угрожающее обострением общественного кризиса, переживаемого теперь Россией, произведет на общественное мнение правительственный акт, расширяющий полномочия губернских властей до объема и значения маленьких, но всемогущих диктаторов. Всякий губернатор отныне в любой момент обострения экономической (забастовка почты) или политической борьбы, неизбежной во всякой стране в эпоху обновления обветшавшего общественного и государственного строя, может стать полномочным вершителем всех судеб русских граждан. Это наиболее неразумная, наиболее опасная мера, угрожающая неисчислимыми бедствиями нашей многострадальной родине.
Такого проекта не зарождалось даже в самые мрачные эпохи реакции при Толстом и Плеве. Они только мечтали о расширении губернаторской власти, но не до границ, зависящих от воли самих администраторов. Это особенно важно. Даже при введении в Poccиu положения об усиленной охране, вопрос о необходимости объявления известной местности на положение усиленной охраны решался не местными властями, а центральными и государственным советом. Теперь эта власть предоставлена местным администраторам, т.е. вся Россия уже объявлена на военном положении, и лишь введение немедленное его отсрочивается до тех пор, пока этого не пожелает тот или иной губернатор. Легко понять, что администраторы, воспитанные самодержавным полицейским режимом, будут самым широким образом пользоваться этим правом, и скоро на Руси не будет снова ни свободы, ни справедливости, ибо при военном положении общие суды заменяются военными, свобода слова отменяется, свобода печати ограничивается цензурой, союзы, собрания воспрещаются, и т.д.
И русский гражданин становится снова в положении бесправного раба. Такими мерами правительство Витте пытается успокоить общественную совесть и народное движение. Этими актами правительственный режим окончательно свидетельствует свое моральное банкротство, свою полную растерянность и неумелость, ибо следовало бы помнить, что крайние меры только озлобляют, но не успокаивают. Сильный никогда не прибегает, к таким угрозам. Это орудие слабых. Правительственные акты, подобные указанным, могут вызвать грозную бурю негодования общества и тем способствовать развитию явлений, едва ли отвечающих целям водворения спокойствия в стране, тем более, что правительство не может
теперь опереться ни на определенный класс, ни на силу штыков
Поделиться: