Мы только что встали изо стола. Пора в театр. Движущийся тротуар приближает нас к мотору (автомобиль — прим. Grandpaper), который ровно в семь минут доставит к универсальному драматическому театру. Здесь электрический лифт поднимает нас на любой ярус. Лестницы… fi donc! (фр. “фу” — прим. Grandpaper) Это анахронизм, о них можно говорить лишь в шутку. Отдавая платье, не лишне взять веер, помещенный под соответствующим номером — в зале может быть жарко.
Тихо, без скрипа пропустила нас дверь, вращающаяся на винте, и тот час же плотно закрылась. Значит, сквозняка нечего бояться. Зал колоссален: в акустическом отношении он безупречен, благодаря остроумному приспособлению микрофонов. Число мест не слишком велико сравнительно с размерами зала. Зато каждый зритель отделен значительным пространством от соседа. Ряды идут амфитеатром. Простым нажатием рычага можно превратить кресло в chaise longue (фр. “шезлонг” — прим. Grandpaper). Справа кнопка электрического звонка, подающего знак клакерам. Надо ли утруждать себя аплодисментами? Около звонка изящная ручка афишного аппарата. Стоит ее потянуть, и на матовом стекле обрисуется программа спектакля, начертанная светящимися буквами.
За ложами расположены великолепный салон, уборная и библиотека. В специально приспособленной раме, одна за другой, появляются сенсационные новости. Усовершенствованный граммофон заполняет антракты чарующими звуками. Впрочем, антракты невелики. Самое большое, вы успеете принять в салоне одного визитера или, откинув удобно вделанный в стену письменный столик, набросать письмо. Ложи соединены с фойе простым механизмом, при помощи которого зрителю не стоит большого труда заказать себе ужин. По окончании спектакля, автоматический аппарат подает его тут же, в ложе.
Спектакль в Большом театре по случаю коронования императора Александра II, М. Зичи, 1856 / il-ducess.livejournal.com
Весь зал металлический, но богатая живопись искусно имитирует дерево. Конечно, не газом и не электричеством освещается театр: потоки яркого, но не слепящего “холодного” света заливают его. Что же касается сцены, то там все на новый лад. Едва кончился акт, электрические двигатели быстро опускают декорации в подпольное помещение, в то время как на их местах уже развертываются новые. Артистам нечего долго возиться в уборных: автомат им подготовил перемену костюма. Суфлерской будки и в помине нет. Скрытые в кулисах фонографы неслышно для зрителей и явственно для артистов исполняют обязанности суфлера, и так успешно, что исполнителям не надо слишком усердно заучивать роли.
Действия длятся не больше получаса, антракты — пять минут. Репертуар богат и разнообразен. Каждый вечер новинка и всякий день иной состав участвующих. Нет больше гастролеров с чудовищными окладами. Нет и директоров, всесильных в своих симпатиях и неприязни. Выбор артистов — дело общества, которому единственно принадлежит театр. Голосование заменяет пристрастных критиков. Артистам назначены скромные жалования, зато и места в театре дешевы. Но талант всегда останется талантом и сумеет себя развить без клаки и без рекламы.
Одно только сохранилось от старины XX века и не боится тысячелетий — психопатическое увлечение тенорами и драматическими героями. Остальное — все новое
Поделиться: